ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Эта статья может заставить вас пересмотреть собственное детство и взглянуть на "деревенских" совсем иначе.
Слово как диагноз: от "Кащенко" до "Твайки"
Почти в каждом постсоветском обществе есть своя короткая формула, чтобы в шутку (или не совсем) указать, что человек ведёт себя странно: «Ты что, из Кащенко?» в России, «он с Твайки» в Латвии, «кажется, он из Рокишкиса» в Литве. Что объединяет все эти фразы? Они указывают на реальное место, где располагается психиатрическая больница, но используются как ироничное социальное клеймо.
Фраза становится частью обыденной речи. Но за этой формулировкой скрывается гораздо больше, чем кажется. Это культурный маркер. Диагноз, который можно «поставить» за одну фразу часто в шутку, а иногда с болью. И неважно, есть ли у человека реальное психическое заболевание. Достаточно просто быть «не как все».
Рокишкис не просто город, а метафора
Рокишкис в Литве маленький город с большим значением. Именно здесь находится главная психиатрическая больница страны. И в Литве, говоря о странных людях, шутят: «Он, кажется, из Рокишкиса». Фраза звучит мягче, чем российское «Кащенко», но суть та же стигматизация и усмешка.
Удивительно, как нежно и иронично эта формулировка может быть встроена в обычный разговор. Так, в деревне, где в 90-х росли Даля и Римас брат с сестрой, выражение звучало почти с лаской. Без крика, без злобы, с улыбкой: «Кажется, кто-то из Рокишкиса». Это было больше не про диагноз, а про тонкое поддразнивание. Признание немного странного, но любимого человека.
Даля и Римас деревенская интеллигенция без дипломов
Что особенно поражает в этой истории это контраст. Деревенские дети, выросшие в обычной семье литовских крестьян, общаются с уважением, сдержанно, почти аристократично. Даже в споре никаких обид, криков или грубостей.
13-летняя Даля могла сказать брату: «У нас тут мышкины норки, попрошу не лезть», и это звучало как дипломатическое заявление, а не ссора. 15-летний Римас в ответ только усмехался. Не было оскорблений, не было агрессии. А ведь речь идёт о подростках возрасте, когда эмоции часто берут верх.
И всё это без университетов, без воспитательных тренингов, без книжных полок.
Ленинградская квартира, полная книг и криков
Контраст становится особенно резким, когда вспоминаешь типичную «интеллигентную» семью из большого города. Казалось бы, инженер-отец, математик-мать, квартира, полная книг, разговоры о Шекспире и Эйнштейне. Но за этой культурной ширмой боль, крики, унижения.
«Идиотина паршивая» фраза, которая въедается в память ребёнка не хуже любого шлепка. А причина? Всего лишь крышечка от импортной бутылки, которую захотелось рассмотреть. Вот и всё. И никакие книги на полке не делают атмосферу в такой семье культурной.
Йозес и Яня настоящая интеллигенция в телогрейках
Недавно взгляд автора вновь вернулся к деревенской жизни к Йозесу и Яне. Пожилая пара, крестьяне, он бывший водитель колхоза, она скромная хозяйка. Вместе за руку, вместе в магазин, вместе в огород. Ни одного резкого слова, только согласие, улыбки, уважение. Вот где настоящая культура.
Это заставляет задуматься: может, интеллигентность это вовсе не про дипломы, а про умение любить и уважать? Про манеру говорить, про мягкость в голосе, про способность не унижать, когда можно просто промолчать?
Что делает человека "из Рокишкиса" диагноз или общество?
Эти выражения «из Кащенко», «с Твайки», «из Рокишкиса» формируют общественное восприятие нормы и отклонения. Но за этим стоит больше. Как часто мы сами, не замечая, используем такие фразы, чтобы поставить кого-то на место? И почему именно «странность» вызывает такую потребность в маркировке?
А главное почему деревенские дети умеют обходиться без этих фраз, а «интеллигентные» взрослые в городских квартирах с полками книг нет?
Итог: Культурность это не про образование. Это про человечность
История о «Рокишкисе» это не просто о географии. Это о языке, о воспитании, об уме общаться без агрессии. Интеллигентность не определяется количеством дипломов или книг, а умением быть добрым и уважительным, даже в споре. Особенно в семье.
