27 марта 1613 года на царский трон взошёл представитель династии Романовых Михаил Фёдорович. Однако польский королевич Владислав Ваза, которого русские бояре номинально избрали царём в 1610 году, не хотел отказываться от московского трона. Весной 1617 года Владислав с армией выдвинулся к границам России. Но сопротивление русских оказалось жёстким, а шляхта и немецкие ландскнехты показали себя ненадёжными вояками. Засев в лагере под Вязьмой, королевич обратился за помощью к гетману Войска Запорожского Петру Сагайдачному. Тот дал согласие на участие в походе.
Чтобы понять мотивы казачьего вождя, нужно вспомнить, что ещё недавно запорожцы поддерживали самозванца Лжедмитрия I. Именно у казаков беглый инок Григорий Отрепьев, по одной из версий, учился военному делу. Тысячи запорожцев присоединились к войску Отрепьева в Комарицкой волости в 1605 году. После убийства Лжедмитрия оставшиеся в России казаки поддерживали других претендентов – сначала самозванца Петра, а затем Тушинского Вора. В оккупированной Москве запорожцы некоторое время находились в составе войск гетмана Ходкевича. Что же касается новой царской династии, то никаких связей с казаками она ещё не завела.
Парадоксально, но согласившись на войну с московскими единоверцами, гетман Сагайдачный рассчитывал, что взамен Владислав пойдёт на уступки православным в религиозном вопросе.
Сагайдачный двинулся на помощь королевичу в начале августа. По пути к Москве казаки взяли штурмом Путивль и Рыльск, залили кровью Ливны, Лебедин, Данков, Скопин, Ряский и Елец. Общая вера не мешала запорожцам чинить страшные зверства в отношении русских и разграблять монастыри (Софрониевский и Свято-Николаевский).
Во-первых, желание захватить чужое добро никогда не было чуждо казачеству. А во-вторых, религиозная общность не отменяла прочих различий. По мнению историка Дмитрия Яворницкого, вражду между запорожскими казаками и великороссами в эпоху Смуты определяло «различие в исторической судьбе, различие в культуре, языке, костюме, общественном строе, отчасти в обрядностях веры».
Переправившись через Оку, казаки Сагайдачного соединились в Тушино с армией Владислава. В это время в ночном небе над Восточной Европой появилась комета. Увидев грозное небесное знамение, царь Михаил Фёдорович пришёл в уныние.
«Царь и все люди, смотря на звезду, думали, что быть Москве взятой от королевича», – замечает историк Сергей Соловьёв.
Однако в целом запорожцы вовсе не собирались идти на попятную.
«Казаки, привыкшие к трудностям войны, могли продолжать осаду хоть до весны, – пишет Юрий Сорока. – При этом их положение было более выгодным, чем положение осаждённых, так как полное доминирование казацко-польской армии на театре боевых действий позволяло без особого труда обеспечивать полки провиантом, фуражом и снаряжением».
Но в отличие от казаков, королевич Владислав пал духом. Спустя несколько недель осады он согласился вступить в переговоры с царём. «Утешением» для Владислава стала крупная территория, доставшаяся Польше и Литве по Деулинскому перемирию (1 декабря 1618 года). От России были отторгнуты города Чернигов, Смоленск и Новгород-Северский.
Дореволюционная и советская историографические традиции уделяли казачьей осаде Москвы мало внимания. Оценки Сагайдачного в ту пору были негативными, его критиковали за «предательство».